Свобода — это художник в человеке (с) Гилберт Честертон
Есть такой роман у Джеймса Джойса, удивительно сложный для восприятия. Я когда-то скачала его в попытке прочитать. Хватило этой попытки на две фразы в начале, кажется, и несколько строк в конце. Я поняла, что не осилю.
Но интересно же. Вчера сходила с Сережей в театр на это странное творение разума человеческого. Спектакль длится все шесть часов, с двумя антрактами. И, несмотря на то, что происходящее на сцене жутко интересно, в антракте лучше всего выпить кофе.
Произведение держит сознание в постоянном напряжении, силишься понять, что же все-таки происходит. И не можешь. Не можешь вычленить главную идею всего произведения. Говорят, что это роман об Отце и Сыне. Да, пожалуй, эта тема всплывает чаще всего: в размышлениях Леопольда Блума о погибшем в младенчестве сыне, в отношениях Стивена и Саймона Дедалов, в пространной, но бессвязной речи Стивена о Шекспире в библиотеке... Впрочем, по окончании просмотра также въелась в голову тема женщины...
Роман, как и спектакль, разделен на эпизоды, каждый из которых одноименен одному из эпизодов "Иллиады" Гомера. И да, эти названия удивительно подходят туда, если задуматься.
А действие романа, все эти шесть часов - об одном только дне из жизни героев. Всего об одном дне, а сколько событий, сколько разговоров... Наверно, аткова и есть жизнь. По-моему, это просто обычный день этих героев. Ничего такого уж особенного не случается с ними, разве что ночная встреча Блума и Стивена, встреча, которая могла бы изменить их жизни, если бы Стивен не ушел. Просто удивительно, как эти два утром абсолютно разных человека вдруг сходятся вечером и понимают друг друга почти с полуслова. Но встречаются они только ради того, чтобы утром снова стать противоположностями: бедный, совершенно не умеющий беречь, считать и ценить деньги, подверженный внезапным приступам вдохновения и горя по погибшей матери Стивен и довольно обеспеченный, солидный, хорошо одетый, но прозаичный Блум. Впрочем, и в его душе живет горе, о котором он постоянно вспоминает. Его единственный сын погиб в младенческом возрасте.
Кажется, что в первых двух действиях эти герои делают все, чтобы помешать друг другу, они приходят куда-либо с откровенно противоположными целями... Подчеркивает это тот первый момент второго действия, когда приходит Блум, ставит часы на сцене на три дня и заходит в библиотеку с вопросом про подшивки прошлогодних газет. Но Стивен не дает ему закончить, прерывает на полуслове, чтобы перевести стрелки почти на час назад и показать всем свою собственную беседу с учеными мужами. Кажется, что герои эти несовместимы совершенно. Разум и приличия правят жизнью Блума, хаос и вдохновение - жизнью презирающего нормы общества Стивена.
И все-таки Стивен гораздо более искренен. Он остается самим собой от начала и до конца. Как бы плохо ему не было из-за его выкидонов, он все равно остается одним и тем же. Просто человеком изнутри, человеком, подчиняющимся внутренним стремлениям своего я.
В отличие от него, Блум пытается держать себя в руках, следовать заветам приличного общества. Такой примерный семьянин, который готовит поутру завтрак своей супруге, потом бежит исполнять свой долг, посещает похороны знакомого, приходит по делам в рекламное агенство, подозревает свою с виду слишком для него красивую и изнеженную жену в измене, мучимый ревностью пытается выяснить правду. И попутно вспоминает сына, попутно читает письмо от какой-то женщины, пишет ей сам... И к вечеру от утреннего приличного человека постепенно не остается ничего. Эмоции настигают его, обрушиваются со всей своей силой, захлестывают... И ночью он уже в совершенно помятом костюме лезет через забор, чтобы войти в заднюю дверь, потому что забыл утром ключи от дома... И эта безумная сцена с судом, с коронацией - что это, как не плод больного воображения? А может, просто тайные мысли?
Образ женщины кажется неважным совершенно первую половину спектакля... Но есть два эпизода, выводящие именно их на первый план. Первый из них называется "Навсикая". Он состоит из монолога молодой девушки, которая увидела лысоватого и вроде бы несимпатичного Блума на берегу моря и влюбилась в него. Он показался ей воплощением ее девичьих мечт, романтичных до невозможности. О самой себе она говорит только в третьем лице. Ее монолог бурен и эмоционален, он полон девичьих мечт о трагической судьбе возлюбленного, которого она примет и простит, который найдет успокоение в ее объятиях. Но в нем есть и место девичьей целомудренности... Казалось бы... Она привлекает внимание Блума, кидая в него сначала мячик, затем свою шляпу. Она вытягивает свою ножку вдоль перил ограды, чтобы он увидел ее чулки, Она раскачивается на качелях, прекрасно зная, какой вид на то, что у неее под платьем, открывается снизу Блуму. И она привлекает его этим, совершенно не задумываясь, что это противоречит ее словам о целомудренности, понимая и желая, но не принимая чем-то внутри своей романтической души нормальной мужской реакции на происходящее. Блум раскачивается на кресле в такт ее качелям, все сильнее и сильнее, голос Герти становится все громче и громче... И со страшным криком Блум падает с этого кресла сначала на колени, затем набок. Неприличная сцена, не правда ли?! Так опозориться... Как можно! И все-таки после он не может не думать о ней, о случившемся. Герти оказывается хромой, Блум рад, что не знал этого раньше... Позже он будет бегать за проституткой с просьбами вернуть ему игриво отобранное мыло. Просто оно напоминает ему о произошедшем, постыдном, но таком приятном. И все-таки он не замедлит отречься от своего знакомства с Герти, когда она подойдет к нему. Он не хочет, чтобы кто-то знал о произошедшем. Он притворится, что это был не он. И Герти разозлится, Герти позовет полицию, чтобы сказать, что он пытался ее изнасиловать... С этого и начнется суд героя, абсурдный, непонятный процесс. Впрочем, а что в этом романе вообще логично?
И есть еще Молли Блум, такая изнеженная дама с рыжими волосами и томным голосом, возникающая периодически в сценах с Блумом как его муза, можно сказать. Он думает о ней, он заботится о ней, он ее ревнует, и не зря. Она, в своем изысканном наряде, все произведение кажется красивой бездушной куклой. Но в последнем эпизоде, "Пенелопа", она предстает во всей своей красе. На этот раз без красивого платья, в ночнушке, с растрепанными волосами. Она сорок минут мечется по сцене с этим завершающим произведение монологом о жизни женщины, о чувствах и желаниях женщимны. Она говорит о своем муже и тоже с какой-то скрытой нежностью, иногда бьет его, спящего, подушкой, а иногда льнет к нему. Она говорит о своем прошлом и будущем, о мечтах и желаниях, о своих любовниках, о погибшем сыне, о дочери, которая далеко. Она мечется туда-сюда, она делает какие-то бессмысленные вещи, переходит в монологе с темы на тему, не закончив, может быть, ни одной. А Блум спит. Может быть, весь день видя ее его глазами, мы вгот так же отсутствовали в ее жизни, как он сейчас. А она живет, она желает, она страдает. Эмоции захлестывают ее. Но Блум никогда не видит этого, он об этом просто не знает. Не хочет, не может узнать - непонятно. Но только когда он спит мы видим настоящую Молли Блум, женщину, раздираемую противоречиями и бурными страстями, рыжеволосую статную красавицу, которая тоже умеет чувствовать. И которая, несмотря на все желание изменить свою жизнь, любит своего мужа даже после 16 лет жизни с ним. Она не произносит слов о любви, ни одного единственного, кажется. Но она показывает это всеми своими порывами, раз за разом возвращающими ее к его неподвижному безвольному во сне телу. вот такая настоящая любовь, не лишенная желания уйти к другому, но любовь-привычка, которая держит их вместе, несмотря на все, что у них есть на стороне. И возможна ли другая после 16 лет совместной жизни, после пережитой ими трагедии потери сына? Я понимаю эту женщину, очень хорошо ее понимаю...
И все-таки вернусь к сакраментальному вопросу, есть ли тут что-то логичное в этом романе. С точки зрения здравого смысла - ровным счетом ничего, а с точки зрения психологии, с точки зрения внутреннего мира каждого из нас он логичен до невозможности. Попробуйте хоть раз последить за собой, за своими мыслями, за своими эмоциями целый день. Вы поймете, что это хаос почище творившегося на сцене. Вы уверены, что не думали бы о посторонних вещах на похоронах знакомого, на которые пришли ради приличия только лишь? Думали бы, пусть и не говорили, может быть, об этом так громко. Вы думаете, вы, мужчины, отвели бы глаза от Герти? Или не отказались бы от нее потом? А женщины? Разве мы не ведем себя как куклы? Украшаемся, изображаем королев, но каждый шаг с улыбкой идем по лезвию своего внутреннего ножа. Просто так принято - скрывать эмоции, принято быть такими, как все. Да нет, не как все, как кто-то придумал. И у нс вызывает раздражение человек, способный оторвать клочок бумаги от официального письма, чтобы записать плод своего вдохновения.
Поэтому для меня "Улисс" - это произведение о внутреннем мире каждого человека, о той борьбе приличий и эмоций, которая там идет. И о том, что нельзя бесконечно держать в себе свои переживания. Это произведение только кажется абсолютно укуренным. Оно просто очень ярко отражает то, что творится у нас в голове. И помимо основных мыслей в нем есть и все побочные, какие могли возникнуть за этот долгий день у ггероев. Ведь ни один из нас не может все время думать только об одном. Поэтому в чем-то этот роман лишен той какой-то неикренности предшественников. Люди просто не в состоянии всегда поступать только во имя какой-то великой цели, назначенной автором. Эти герои живут своей жизнью гораздо больше, чем другие. И автор им этого не запрещает. А все эти детали, заставляющие покраснеть привыкшего к целомудренной классике зрителя, только подчеркивают то, что происходящее - настоящее. Невозможно жить, не ходя в туалет, вот так рассудил автор.
Но интересно же. Вчера сходила с Сережей в театр на это странное творение разума человеческого. Спектакль длится все шесть часов, с двумя антрактами. И, несмотря на то, что происходящее на сцене жутко интересно, в антракте лучше всего выпить кофе.
Произведение держит сознание в постоянном напряжении, силишься понять, что же все-таки происходит. И не можешь. Не можешь вычленить главную идею всего произведения. Говорят, что это роман об Отце и Сыне. Да, пожалуй, эта тема всплывает чаще всего: в размышлениях Леопольда Блума о погибшем в младенчестве сыне, в отношениях Стивена и Саймона Дедалов, в пространной, но бессвязной речи Стивена о Шекспире в библиотеке... Впрочем, по окончании просмотра также въелась в голову тема женщины...
Роман, как и спектакль, разделен на эпизоды, каждый из которых одноименен одному из эпизодов "Иллиады" Гомера. И да, эти названия удивительно подходят туда, если задуматься.
А действие романа, все эти шесть часов - об одном только дне из жизни героев. Всего об одном дне, а сколько событий, сколько разговоров... Наверно, аткова и есть жизнь. По-моему, это просто обычный день этих героев. Ничего такого уж особенного не случается с ними, разве что ночная встреча Блума и Стивена, встреча, которая могла бы изменить их жизни, если бы Стивен не ушел. Просто удивительно, как эти два утром абсолютно разных человека вдруг сходятся вечером и понимают друг друга почти с полуслова. Но встречаются они только ради того, чтобы утром снова стать противоположностями: бедный, совершенно не умеющий беречь, считать и ценить деньги, подверженный внезапным приступам вдохновения и горя по погибшей матери Стивен и довольно обеспеченный, солидный, хорошо одетый, но прозаичный Блум. Впрочем, и в его душе живет горе, о котором он постоянно вспоминает. Его единственный сын погиб в младенческом возрасте.
Кажется, что в первых двух действиях эти герои делают все, чтобы помешать друг другу, они приходят куда-либо с откровенно противоположными целями... Подчеркивает это тот первый момент второго действия, когда приходит Блум, ставит часы на сцене на три дня и заходит в библиотеку с вопросом про подшивки прошлогодних газет. Но Стивен не дает ему закончить, прерывает на полуслове, чтобы перевести стрелки почти на час назад и показать всем свою собственную беседу с учеными мужами. Кажется, что герои эти несовместимы совершенно. Разум и приличия правят жизнью Блума, хаос и вдохновение - жизнью презирающего нормы общества Стивена.
И все-таки Стивен гораздо более искренен. Он остается самим собой от начала и до конца. Как бы плохо ему не было из-за его выкидонов, он все равно остается одним и тем же. Просто человеком изнутри, человеком, подчиняющимся внутренним стремлениям своего я.
В отличие от него, Блум пытается держать себя в руках, следовать заветам приличного общества. Такой примерный семьянин, который готовит поутру завтрак своей супруге, потом бежит исполнять свой долг, посещает похороны знакомого, приходит по делам в рекламное агенство, подозревает свою с виду слишком для него красивую и изнеженную жену в измене, мучимый ревностью пытается выяснить правду. И попутно вспоминает сына, попутно читает письмо от какой-то женщины, пишет ей сам... И к вечеру от утреннего приличного человека постепенно не остается ничего. Эмоции настигают его, обрушиваются со всей своей силой, захлестывают... И ночью он уже в совершенно помятом костюме лезет через забор, чтобы войти в заднюю дверь, потому что забыл утром ключи от дома... И эта безумная сцена с судом, с коронацией - что это, как не плод больного воображения? А может, просто тайные мысли?
Образ женщины кажется неважным совершенно первую половину спектакля... Но есть два эпизода, выводящие именно их на первый план. Первый из них называется "Навсикая". Он состоит из монолога молодой девушки, которая увидела лысоватого и вроде бы несимпатичного Блума на берегу моря и влюбилась в него. Он показался ей воплощением ее девичьих мечт, романтичных до невозможности. О самой себе она говорит только в третьем лице. Ее монолог бурен и эмоционален, он полон девичьих мечт о трагической судьбе возлюбленного, которого она примет и простит, который найдет успокоение в ее объятиях. Но в нем есть и место девичьей целомудренности... Казалось бы... Она привлекает внимание Блума, кидая в него сначала мячик, затем свою шляпу. Она вытягивает свою ножку вдоль перил ограды, чтобы он увидел ее чулки, Она раскачивается на качелях, прекрасно зная, какой вид на то, что у неее под платьем, открывается снизу Блуму. И она привлекает его этим, совершенно не задумываясь, что это противоречит ее словам о целомудренности, понимая и желая, но не принимая чем-то внутри своей романтической души нормальной мужской реакции на происходящее. Блум раскачивается на кресле в такт ее качелям, все сильнее и сильнее, голос Герти становится все громче и громче... И со страшным криком Блум падает с этого кресла сначала на колени, затем набок. Неприличная сцена, не правда ли?! Так опозориться... Как можно! И все-таки после он не может не думать о ней, о случившемся. Герти оказывается хромой, Блум рад, что не знал этого раньше... Позже он будет бегать за проституткой с просьбами вернуть ему игриво отобранное мыло. Просто оно напоминает ему о произошедшем, постыдном, но таком приятном. И все-таки он не замедлит отречься от своего знакомства с Герти, когда она подойдет к нему. Он не хочет, чтобы кто-то знал о произошедшем. Он притворится, что это был не он. И Герти разозлится, Герти позовет полицию, чтобы сказать, что он пытался ее изнасиловать... С этого и начнется суд героя, абсурдный, непонятный процесс. Впрочем, а что в этом романе вообще логично?
И есть еще Молли Блум, такая изнеженная дама с рыжими волосами и томным голосом, возникающая периодически в сценах с Блумом как его муза, можно сказать. Он думает о ней, он заботится о ней, он ее ревнует, и не зря. Она, в своем изысканном наряде, все произведение кажется красивой бездушной куклой. Но в последнем эпизоде, "Пенелопа", она предстает во всей своей красе. На этот раз без красивого платья, в ночнушке, с растрепанными волосами. Она сорок минут мечется по сцене с этим завершающим произведение монологом о жизни женщины, о чувствах и желаниях женщимны. Она говорит о своем муже и тоже с какой-то скрытой нежностью, иногда бьет его, спящего, подушкой, а иногда льнет к нему. Она говорит о своем прошлом и будущем, о мечтах и желаниях, о своих любовниках, о погибшем сыне, о дочери, которая далеко. Она мечется туда-сюда, она делает какие-то бессмысленные вещи, переходит в монологе с темы на тему, не закончив, может быть, ни одной. А Блум спит. Может быть, весь день видя ее его глазами, мы вгот так же отсутствовали в ее жизни, как он сейчас. А она живет, она желает, она страдает. Эмоции захлестывают ее. Но Блум никогда не видит этого, он об этом просто не знает. Не хочет, не может узнать - непонятно. Но только когда он спит мы видим настоящую Молли Блум, женщину, раздираемую противоречиями и бурными страстями, рыжеволосую статную красавицу, которая тоже умеет чувствовать. И которая, несмотря на все желание изменить свою жизнь, любит своего мужа даже после 16 лет жизни с ним. Она не произносит слов о любви, ни одного единственного, кажется. Но она показывает это всеми своими порывами, раз за разом возвращающими ее к его неподвижному безвольному во сне телу. вот такая настоящая любовь, не лишенная желания уйти к другому, но любовь-привычка, которая держит их вместе, несмотря на все, что у них есть на стороне. И возможна ли другая после 16 лет совместной жизни, после пережитой ими трагедии потери сына? Я понимаю эту женщину, очень хорошо ее понимаю...
И все-таки вернусь к сакраментальному вопросу, есть ли тут что-то логичное в этом романе. С точки зрения здравого смысла - ровным счетом ничего, а с точки зрения психологии, с точки зрения внутреннего мира каждого из нас он логичен до невозможности. Попробуйте хоть раз последить за собой, за своими мыслями, за своими эмоциями целый день. Вы поймете, что это хаос почище творившегося на сцене. Вы уверены, что не думали бы о посторонних вещах на похоронах знакомого, на которые пришли ради приличия только лишь? Думали бы, пусть и не говорили, может быть, об этом так громко. Вы думаете, вы, мужчины, отвели бы глаза от Герти? Или не отказались бы от нее потом? А женщины? Разве мы не ведем себя как куклы? Украшаемся, изображаем королев, но каждый шаг с улыбкой идем по лезвию своего внутреннего ножа. Просто так принято - скрывать эмоции, принято быть такими, как все. Да нет, не как все, как кто-то придумал. И у нс вызывает раздражение человек, способный оторвать клочок бумаги от официального письма, чтобы записать плод своего вдохновения.
Поэтому для меня "Улисс" - это произведение о внутреннем мире каждого человека, о той борьбе приличий и эмоций, которая там идет. И о том, что нельзя бесконечно держать в себе свои переживания. Это произведение только кажется абсолютно укуренным. Оно просто очень ярко отражает то, что творится у нас в голове. И помимо основных мыслей в нем есть и все побочные, какие могли возникнуть за этот долгий день у ггероев. Ведь ни один из нас не может все время думать только об одном. Поэтому в чем-то этот роман лишен той какой-то неикренности предшественников. Люди просто не в состоянии всегда поступать только во имя какой-то великой цели, назначенной автором. Эти герои живут своей жизнью гораздо больше, чем другие. И автор им этого не запрещает. А все эти детали, заставляющие покраснеть привыкшего к целомудренной классике зрителя, только подчеркивают то, что происходящее - настоящее. Невозможно жить, не ходя в туалет, вот так рассудил автор.