Свобода — это художник в человеке (с) Гилберт Честертон
Я проснулась утром в практически хорошем настроении. Одно лишь беспокоило: повсюду говорили, что Татьянин день отменен, но нашему хору никто не сказал, что мы не будем петь... И как быть? Я не люблю неопределенности...
Быстро позавтракав, я отправилась искать информацию. Ее так и не было. Тогда я решила не отступать от намеченного ранее плана. Отмыла от соли сапоги, начистила их хорошенько, натерла гусиным жиром. Они заблестели как лаковые.
Достала любимую из пяти черных юбок, блузку к ней, оделась, оставшись довольна своим видом. Вставила линзы, накрасила глаза - концерт же сегодня. Надела подходящие к концертному платью серьги, починила порвавшийся вчера македонский браслет, надела его... Стащила с волос кучу бигудей, немного расчесала волосы, закрепила их заколкой. Подумала, что давненько так старательно не собиралась куда-то, посмотрела на себя в зеркало и улыбнулась.
Информации так и не было. Я собрала свои хоровые вещи, вышла с собакой и поехала в свой любимый киноцентр, смотреть, наконец, "Хроники Нарнии", пожалев, что Наташа не захотела пойти со мной, а кого-то другого звать я постеснялась, как всегда.
Когда я спустилась в переход, что-то упало прямо мне под ноги. Расстроившись, я подняла с пола мокрый и холодный снова разорвавшийся браслет. Почему-то вспомнила, как разговаривала вчера со своим научным руководителем и содрогнулась от страха завтрашнего своего визита в лабораторию. Настроение стремительно портилось.
Когда я вышла из метро и дошла до киноцентра, до сеанса оставалось еще сорок минут. Все люди шли мимо, никто не заходил внутрь. Я испугалась строгих охранников с металлоискателем, большого числа своих сумок и пафосной атмосферы внутри киноцентра. Двадцать минут я пыталась преодолеть страх и войти внутрь. Но туда шли только какие-то странные одинокие люди, многие из которых останавливались поговорить с охранниками. Все они шли в сторону, противоположную той, где находятся кассы киноцентра. Мои ноги все крепче прирастали к земле, мне было холодно. Чтобы отвлечься, я пыталась вылезти в интернет с телефона, чтобы узнать, будет концерт или нет. Все грузилось очень медленно. Информации не было.
В конце концов, я поняла, что войти внутрь выше моих сил. Мне казалось, что, стоит мне это сделать, на меня начнут орать, что я дура. Или просто обсмеют. Я почувствовала себя расфуфыренной сумасшедшей и на негнущихся ногах пошла прочь, в сторону магазина, где можно было посмотреть туфли.
Было грустно. Слезы текли из глаз - я упустила свой последний шанс сходить на этот фильм. Дальше мне, скорее всего, будет некогда - после визита в лабу жизни нет, так мне кажется до сих пор.
Я позвонила маме, потому что нести эту печаль одной было слишком трудно. Она после моих слов несколько секунд шокированно молчала. Она не поняла ничего... Мне стало еще грустнее. Я написала Наташе. Она тоже, кажется, ничего не поняла. Больше просить помощи было не у кого. Я расплакалась окончательно. Тупая трусливая идиотка, которая не в состоянии зайти куда-то одна... Да, это я.
С этой минуты у меня было только одно желание: вернуться домой и написать запись в дневник в надежде, что найдется хоть кто-то, кто меня поддержит, кто поможет развеять эту смертную тоску. С этой минуты мои мысли были фразами, которые я планировала написать. Слезы периодически снова начинали течь из глаз, но их было слишком мало, чтобы смыть боль и они застывали на щеках ледяными каплями. Помада сошла с искусанных губ, они начали зудеть - я не люблю краситься, потому что моя коже не привыкла к этому. старательно уложенные кудряшки, на которые была вылита прорва лака, оттягивались вниз из-за собственной тяжести. Они были уже в два раза длиннее, чем утром.
Поборов страх и убедив себя, что в магазине точно кто-то есть, я зашла туда на заплетающихся ногах. Под строгим взглядом охранника, под которым хотелось стать невидимой, я сложила вещи в ячейку камеры хранения и вошла. Прошла по магазину, почти забыв, чего хотела. Нашла в дальнем углу какие-то туфли, которые бы мне определенно подошли, не будь на них здоровенной блямбы со стразами. Они даже были бархатные. Я осмотрела их со вех сторон, решила померить. Увы, там был всего один размер, который оказался мне мал. Да и денег вдруг стало жалко - я окончательно впала в пугающее состояние "ничего мне от этой жизни не надо". В этом состоянии не остается сил чего-то хотеть, и делаешь что-то только потому, что так НАДО. И люто ненавидишь эту необходимость, люто ненавидишь весь окружающий мир. И больше всего ненавидишь саму себя. Делаешь тупо то, что запланировала, но никакого удовольствия от своих действий получить не можешь. силы есть только на ненависть, на сжигающую все вокруг ярость, н презрительно-злобное выражение лица, мат сквозь зубы, нож для бумаги, вырезающий кровавые метки на коже.
Опустив голову и трясясь от страха я прошла мимо кассы без покупок. Думаете, мелочь? А я вот с большим трудом заставляю себя уходить из магазина без покупок. Даже сейчас иногда страх торжествует, и я бездарно трачу деньги на какую-то ненужную фигню. Тут я победила. И мне повезло, что охранник не смотрел своим строгим взглядом, как я забирала вещи. Иначе я провалилась бы сквозь землю от стыда.
Я поняла, что снова проходить мимо киноцентра у меня нет сил, и пошла к другому метро. Забрела в какие-то дебри, запуталась в ветках деревьев. Поняла, что еду однозначно домой, потому что сил нестись со всем этим моральным грузом другой магазин я не в состоянии. Мне казалось, что тупая ненависть ко всему сущему вытягивает из меня силы с ужасающей скоростью. В голову пришел воздушный шарик, из которого со свистом вырывается воздух. Так и из меня со свистом вырыватся силы, развеиваясь в вечном нигде.
На переходе я увидела типичную картину - водителя, который медленно-медленно подъезжает к зебре, подгоняя пешеходов, чтобы скорее проехать. Я собрала остаток сил и бросилась вперед. Нет, не чтобы побыстрее перейти. Мне хотелось, чтобы мне причинили боль, чтобы меня наказали за мою злость, за мою ненависть. Мне хотелось чувствовать боль, мне хотелось сдохнуть под колесами. Естественно, он остановился. да и на такой скорости он бы мне ничего даже не сломал. "Жаль" - подумала я, злобно матеря этого водителя. Снова перед глазами вспыхнул тот самый нож и запястья, изрезанные в тупом желании сделать хоть что-то, в тупой мысли, что это красиво. Я не пыталась перерезать себе вены... Мне просто было необходимо видеть собственную кровь.
Я останавливалась около метро возле палаток с бижутерией, зная, что ничего все равно не куплю. У меня осталось слишком мало денег, чтобы я стала их тратить. И слишком мало сил, чтобы чего-то хотеть.
Хотя нет - мне хотелось, чтобы хоть кто-то был рядом, обнял, дал выплакаться, успокоил, ПОНЯЛ. Обратиться не к кому...
С трудом я доехала до дома, мучимая непреодолимым желанием написать этот пост. И вот я его пишу, отчаянно понимая, что это ничем мне не поможет, что никто не найдет времени и сил бороться с таким обыденным явлением, как мое отчаяние. А мне одной, как весгда, с ним не справиться.
Я смотрю в зеркало и думаю, зачем только было делать это все, наводить красоту, которую никто не увидит и не оценит. Для чего?
Я всегда знала, что эти мои попытки накраситься, завить волосы, красиво одеться - это только попытка заглушить свой страх. Когда еще есть немного сил на борьбу с отчаянием, я это делаю. Но битва всегда оказывается проигранной ...
Все. Остаюсь наедине с болью...
Быстро позавтракав, я отправилась искать информацию. Ее так и не было. Тогда я решила не отступать от намеченного ранее плана. Отмыла от соли сапоги, начистила их хорошенько, натерла гусиным жиром. Они заблестели как лаковые.
Достала любимую из пяти черных юбок, блузку к ней, оделась, оставшись довольна своим видом. Вставила линзы, накрасила глаза - концерт же сегодня. Надела подходящие к концертному платью серьги, починила порвавшийся вчера македонский браслет, надела его... Стащила с волос кучу бигудей, немного расчесала волосы, закрепила их заколкой. Подумала, что давненько так старательно не собиралась куда-то, посмотрела на себя в зеркало и улыбнулась.
Информации так и не было. Я собрала свои хоровые вещи, вышла с собакой и поехала в свой любимый киноцентр, смотреть, наконец, "Хроники Нарнии", пожалев, что Наташа не захотела пойти со мной, а кого-то другого звать я постеснялась, как всегда.
Когда я спустилась в переход, что-то упало прямо мне под ноги. Расстроившись, я подняла с пола мокрый и холодный снова разорвавшийся браслет. Почему-то вспомнила, как разговаривала вчера со своим научным руководителем и содрогнулась от страха завтрашнего своего визита в лабораторию. Настроение стремительно портилось.
Когда я вышла из метро и дошла до киноцентра, до сеанса оставалось еще сорок минут. Все люди шли мимо, никто не заходил внутрь. Я испугалась строгих охранников с металлоискателем, большого числа своих сумок и пафосной атмосферы внутри киноцентра. Двадцать минут я пыталась преодолеть страх и войти внутрь. Но туда шли только какие-то странные одинокие люди, многие из которых останавливались поговорить с охранниками. Все они шли в сторону, противоположную той, где находятся кассы киноцентра. Мои ноги все крепче прирастали к земле, мне было холодно. Чтобы отвлечься, я пыталась вылезти в интернет с телефона, чтобы узнать, будет концерт или нет. Все грузилось очень медленно. Информации не было.
В конце концов, я поняла, что войти внутрь выше моих сил. Мне казалось, что, стоит мне это сделать, на меня начнут орать, что я дура. Или просто обсмеют. Я почувствовала себя расфуфыренной сумасшедшей и на негнущихся ногах пошла прочь, в сторону магазина, где можно было посмотреть туфли.
Было грустно. Слезы текли из глаз - я упустила свой последний шанс сходить на этот фильм. Дальше мне, скорее всего, будет некогда - после визита в лабу жизни нет, так мне кажется до сих пор.
Я позвонила маме, потому что нести эту печаль одной было слишком трудно. Она после моих слов несколько секунд шокированно молчала. Она не поняла ничего... Мне стало еще грустнее. Я написала Наташе. Она тоже, кажется, ничего не поняла. Больше просить помощи было не у кого. Я расплакалась окончательно. Тупая трусливая идиотка, которая не в состоянии зайти куда-то одна... Да, это я.
С этой минуты у меня было только одно желание: вернуться домой и написать запись в дневник в надежде, что найдется хоть кто-то, кто меня поддержит, кто поможет развеять эту смертную тоску. С этой минуты мои мысли были фразами, которые я планировала написать. Слезы периодически снова начинали течь из глаз, но их было слишком мало, чтобы смыть боль и они застывали на щеках ледяными каплями. Помада сошла с искусанных губ, они начали зудеть - я не люблю краситься, потому что моя коже не привыкла к этому. старательно уложенные кудряшки, на которые была вылита прорва лака, оттягивались вниз из-за собственной тяжести. Они были уже в два раза длиннее, чем утром.
Поборов страх и убедив себя, что в магазине точно кто-то есть, я зашла туда на заплетающихся ногах. Под строгим взглядом охранника, под которым хотелось стать невидимой, я сложила вещи в ячейку камеры хранения и вошла. Прошла по магазину, почти забыв, чего хотела. Нашла в дальнем углу какие-то туфли, которые бы мне определенно подошли, не будь на них здоровенной блямбы со стразами. Они даже были бархатные. Я осмотрела их со вех сторон, решила померить. Увы, там был всего один размер, который оказался мне мал. Да и денег вдруг стало жалко - я окончательно впала в пугающее состояние "ничего мне от этой жизни не надо". В этом состоянии не остается сил чего-то хотеть, и делаешь что-то только потому, что так НАДО. И люто ненавидишь эту необходимость, люто ненавидишь весь окружающий мир. И больше всего ненавидишь саму себя. Делаешь тупо то, что запланировала, но никакого удовольствия от своих действий получить не можешь. силы есть только на ненависть, на сжигающую все вокруг ярость, н презрительно-злобное выражение лица, мат сквозь зубы, нож для бумаги, вырезающий кровавые метки на коже.
Опустив голову и трясясь от страха я прошла мимо кассы без покупок. Думаете, мелочь? А я вот с большим трудом заставляю себя уходить из магазина без покупок. Даже сейчас иногда страх торжествует, и я бездарно трачу деньги на какую-то ненужную фигню. Тут я победила. И мне повезло, что охранник не смотрел своим строгим взглядом, как я забирала вещи. Иначе я провалилась бы сквозь землю от стыда.
Я поняла, что снова проходить мимо киноцентра у меня нет сил, и пошла к другому метро. Забрела в какие-то дебри, запуталась в ветках деревьев. Поняла, что еду однозначно домой, потому что сил нестись со всем этим моральным грузом другой магазин я не в состоянии. Мне казалось, что тупая ненависть ко всему сущему вытягивает из меня силы с ужасающей скоростью. В голову пришел воздушный шарик, из которого со свистом вырывается воздух. Так и из меня со свистом вырыватся силы, развеиваясь в вечном нигде.
На переходе я увидела типичную картину - водителя, который медленно-медленно подъезжает к зебре, подгоняя пешеходов, чтобы скорее проехать. Я собрала остаток сил и бросилась вперед. Нет, не чтобы побыстрее перейти. Мне хотелось, чтобы мне причинили боль, чтобы меня наказали за мою злость, за мою ненависть. Мне хотелось чувствовать боль, мне хотелось сдохнуть под колесами. Естественно, он остановился. да и на такой скорости он бы мне ничего даже не сломал. "Жаль" - подумала я, злобно матеря этого водителя. Снова перед глазами вспыхнул тот самый нож и запястья, изрезанные в тупом желании сделать хоть что-то, в тупой мысли, что это красиво. Я не пыталась перерезать себе вены... Мне просто было необходимо видеть собственную кровь.
Я останавливалась около метро возле палаток с бижутерией, зная, что ничего все равно не куплю. У меня осталось слишком мало денег, чтобы я стала их тратить. И слишком мало сил, чтобы чего-то хотеть.
Хотя нет - мне хотелось, чтобы хоть кто-то был рядом, обнял, дал выплакаться, успокоил, ПОНЯЛ. Обратиться не к кому...
С трудом я доехала до дома, мучимая непреодолимым желанием написать этот пост. И вот я его пишу, отчаянно понимая, что это ничем мне не поможет, что никто не найдет времени и сил бороться с таким обыденным явлением, как мое отчаяние. А мне одной, как весгда, с ним не справиться.
Я смотрю в зеркало и думаю, зачем только было делать это все, наводить красоту, которую никто не увидит и не оценит. Для чего?
Я всегда знала, что эти мои попытки накраситься, завить волосы, красиво одеться - это только попытка заглушить свой страх. Когда еще есть немного сил на борьбу с отчаянием, я это делаю. Но битва всегда оказывается проигранной ...
Все. Остаюсь наедине с болью...