Свобода — это художник в человеке (с) Гилберт Честертон
В этот миг, Лаэнллир, я вспоминаю, как все начиналось. Я не могу этого не вспомнить. И не могу не сказать, что никогда не буду жалеть ни о чем, что с нами было. Потому что это была большая и чистая любовь. Может быть, слишком ярко и сильно горела она, чтобы продолжаться дольше.
Я знаю сейчас, что с моей стороны это была любовь с первого взгляда, потому что тебя, такого светлого, такого яркого и такого одновременно солидного в хоровом костюме, нельзя было не полюбить в тот самый миг, когда я тебя увидела. Это случилось чуть позже, чем могло бы... Чуть-чуть, не более, чем на час... Но что сделаешь, я слишком умоталась в беготне по этажам и спорах с не желавшей вас пропускать охраной.
И вот, в очередной раз бегом поднимаясь на второй этаж, чтобы что-то узнать у хорового начальства, я увидела в коридоре ослепительно-белое сияние твоих волос. Ах, будь у меня время, я бы остановилась, чтобы насладиться этой картиной. Ты стоял ко мне почти что спиной, я даже не увидела еще твоего лица, но уже поняла, что если общение с тобой окажется хоть на одну десятую столь же прекрасно, как то, что я видела, то я погибну. И не пожалею об этом. В тот миг я поняла, что обязана, просто обязана познакомиться с тобой. Я никогда не видела ничего подобного, я не могла это потерять. У меня должна была остаться возможность общаться с тобой, хотя бы издали поклоняться твоей красоте.
Я не помню, как потащила Олю знакомиться с вами. Она уверяет, что это было именно так. Я не помню, не верю. Это на меня не похоже. Это было помутнение разума, которое сделало меня счастливой.
Я помню, как ты танцевал тогда, и твои волосы развевались вокруг тебя. Когда я в очередной раз деловито пробегала мимо, эта золотистая волна задела меня... Я до сих пор это помню... Я тогда, чтобы скрыть собственное смущение, собственный восторг, пожалуй, попросила не бить меня волосами. только чтобы ты обратил на меня внимание. Хоть секунду своего драгоценного внимания, но только мне, мне одной.
О, как же я завидовала Оле, когда ты танцевал с ней. Я знаю, что в тот вечер танцевала сама с двумя замечательными людьми. Но не сохранилось памяти ни о танце с Кузей, который до того дня мне нравился, не о Сереже, с которым я так познакомилась...
Тогда, после банкета, когда Сережа великодушно предложил отвезти нас по домам, я так была рада, что ты остался... И мне даже, наверно, хотелось, чтобы на переднее сиденье тогда ушел фамильярный Кузя, который зачем-то решил показать всем то, чего не было. Ведь он сам не далее как накануне дал мне понять, что встречаться мне не будем. Но не выпендриться перед вами он не мог. Я не виню его за это, мне немного смешно. А ты прочитал мои мысли, и, как только мы высадили Кузю, пересел ко мне, что-то смущенно пробормотав про перчатки Сережи. Это смущение меня покоряло...
Как мне было обидно, когда ты сказал, что тебе понравилась Оля. Впрочем, я уже тогда поняла, что сделаю все, что смогу, чтобы ты был со мной. Твоя манера разговора, ее необычность, даже архаичность (видимо, все это от некоторого смущения) разили наповал. Ты мог бы и не сомневаться, что я выберу тебя. Потому что я уже это сделала, задолго до того, как мне было предоставлено право выбирать.
Каждое твое сообщение вызывало у меня улыбку счастья, улыбку умиления...
Ты помнишь наше первое свидание. Ведь оно было прекрасно! Даже если бы оно было одно, я бы не пожалела ни о чем. Ты подарил мне сказку. Романтичную сказку для влюбленной принцессы. И я этого никогда не забуду.
Я тогда была готова отдать все, что имела, ради тебя, во имя этой своей любви. Мне было все равно,ч то будет дальше, хотя твои слова обнадеживали, пусть даже они и оказались просто словами. Они заставили верить в чудо. Знаешь... Если ты хочешь подарить миг счастья, говори их... Но если ты хочешь, чтобы счастье было долгим, говори только то, что действительно готов сделать... Я прошу тебя об этом.
Я любила тебя самозабвенно и горячо. Любила просто чтобы любить, наслаждаясь самой собственной способностью это делать, способностью, которой, как мне казалось, я лишена с того лета. Это было пламя, наверное, слишком яркое, чтобы гореть долго. Но такое яркое, что я его не забуду. Никогда!
Даже когда начались наши проблемы, наши ссоры, я продолжала любить тебя все так же сильно и горячо. Пожалуй, нас погубили наши страхи. Но, удивительное дело, именно то, что мы их осознали, помогло нам обоим практически одновременно понять, что сказка кончилась. Наша беспечная любовь больше нежизнеспособна. Ибо она действительно была слишком беспечна, слишком неудержимо ярка. И она горела четыре месяца, а потом затухла, оставив после себя много хороших воспоминаний, таких, что одними ими можно питаться...
Сейчас мы расстаемся. Не по чьей-либо инициативе, а просто потому что оба так решили. И сейчас у нас остается иная любовь, любовь дружеская, которую мы бы непременно потеряли, если бы попытались зачем-то сохранить отношения. Мы оба отдали друг другу все, что могли. И это связало нас, но погасило бушевавшее между нами пламя.
Я буду смотреть на тебя с нежностью, по-прежнему с нежностью. Я буду рада видеть тебя, слышать тебя, общаться с тобой. И я буду счастлива, что в моей жизни была красивая сказка и прекрасный сказочный принц.
И пускай сохранится в наших сердцах предпоследний миг нашего счастья и нашей любви. Тот, самый, что на фотографии, сделанной замечательным человеком из вашего хора.
Пусть наша дружба будет в сотни раз длиннее нашей любви. Прощай, сказочный принц, здравствуй, друг мой!
Я знаю сейчас, что с моей стороны это была любовь с первого взгляда, потому что тебя, такого светлого, такого яркого и такого одновременно солидного в хоровом костюме, нельзя было не полюбить в тот самый миг, когда я тебя увидела. Это случилось чуть позже, чем могло бы... Чуть-чуть, не более, чем на час... Но что сделаешь, я слишком умоталась в беготне по этажам и спорах с не желавшей вас пропускать охраной.
И вот, в очередной раз бегом поднимаясь на второй этаж, чтобы что-то узнать у хорового начальства, я увидела в коридоре ослепительно-белое сияние твоих волос. Ах, будь у меня время, я бы остановилась, чтобы насладиться этой картиной. Ты стоял ко мне почти что спиной, я даже не увидела еще твоего лица, но уже поняла, что если общение с тобой окажется хоть на одну десятую столь же прекрасно, как то, что я видела, то я погибну. И не пожалею об этом. В тот миг я поняла, что обязана, просто обязана познакомиться с тобой. Я никогда не видела ничего подобного, я не могла это потерять. У меня должна была остаться возможность общаться с тобой, хотя бы издали поклоняться твоей красоте.
Я не помню, как потащила Олю знакомиться с вами. Она уверяет, что это было именно так. Я не помню, не верю. Это на меня не похоже. Это было помутнение разума, которое сделало меня счастливой.
Я помню, как ты танцевал тогда, и твои волосы развевались вокруг тебя. Когда я в очередной раз деловито пробегала мимо, эта золотистая волна задела меня... Я до сих пор это помню... Я тогда, чтобы скрыть собственное смущение, собственный восторг, пожалуй, попросила не бить меня волосами. только чтобы ты обратил на меня внимание. Хоть секунду своего драгоценного внимания, но только мне, мне одной.
О, как же я завидовала Оле, когда ты танцевал с ней. Я знаю, что в тот вечер танцевала сама с двумя замечательными людьми. Но не сохранилось памяти ни о танце с Кузей, который до того дня мне нравился, не о Сереже, с которым я так познакомилась...
Тогда, после банкета, когда Сережа великодушно предложил отвезти нас по домам, я так была рада, что ты остался... И мне даже, наверно, хотелось, чтобы на переднее сиденье тогда ушел фамильярный Кузя, который зачем-то решил показать всем то, чего не было. Ведь он сам не далее как накануне дал мне понять, что встречаться мне не будем. Но не выпендриться перед вами он не мог. Я не виню его за это, мне немного смешно. А ты прочитал мои мысли, и, как только мы высадили Кузю, пересел ко мне, что-то смущенно пробормотав про перчатки Сережи. Это смущение меня покоряло...
Как мне было обидно, когда ты сказал, что тебе понравилась Оля. Впрочем, я уже тогда поняла, что сделаю все, что смогу, чтобы ты был со мной. Твоя манера разговора, ее необычность, даже архаичность (видимо, все это от некоторого смущения) разили наповал. Ты мог бы и не сомневаться, что я выберу тебя. Потому что я уже это сделала, задолго до того, как мне было предоставлено право выбирать.
Каждое твое сообщение вызывало у меня улыбку счастья, улыбку умиления...
Ты помнишь наше первое свидание. Ведь оно было прекрасно! Даже если бы оно было одно, я бы не пожалела ни о чем. Ты подарил мне сказку. Романтичную сказку для влюбленной принцессы. И я этого никогда не забуду.
Я тогда была готова отдать все, что имела, ради тебя, во имя этой своей любви. Мне было все равно,ч то будет дальше, хотя твои слова обнадеживали, пусть даже они и оказались просто словами. Они заставили верить в чудо. Знаешь... Если ты хочешь подарить миг счастья, говори их... Но если ты хочешь, чтобы счастье было долгим, говори только то, что действительно готов сделать... Я прошу тебя об этом.
Я любила тебя самозабвенно и горячо. Любила просто чтобы любить, наслаждаясь самой собственной способностью это делать, способностью, которой, как мне казалось, я лишена с того лета. Это было пламя, наверное, слишком яркое, чтобы гореть долго. Но такое яркое, что я его не забуду. Никогда!
Даже когда начались наши проблемы, наши ссоры, я продолжала любить тебя все так же сильно и горячо. Пожалуй, нас погубили наши страхи. Но, удивительное дело, именно то, что мы их осознали, помогло нам обоим практически одновременно понять, что сказка кончилась. Наша беспечная любовь больше нежизнеспособна. Ибо она действительно была слишком беспечна, слишком неудержимо ярка. И она горела четыре месяца, а потом затухла, оставив после себя много хороших воспоминаний, таких, что одними ими можно питаться...
Сейчас мы расстаемся. Не по чьей-либо инициативе, а просто потому что оба так решили. И сейчас у нас остается иная любовь, любовь дружеская, которую мы бы непременно потеряли, если бы попытались зачем-то сохранить отношения. Мы оба отдали друг другу все, что могли. И это связало нас, но погасило бушевавшее между нами пламя.
Я буду смотреть на тебя с нежностью, по-прежнему с нежностью. Я буду рада видеть тебя, слышать тебя, общаться с тобой. И я буду счастлива, что в моей жизни была красивая сказка и прекрасный сказочный принц.
И пускай сохранится в наших сердцах предпоследний миг нашего счастья и нашей любви. Тот, самый, что на фотографии, сделанной замечательным человеком из вашего хора.
Пусть наша дружба будет в сотни раз длиннее нашей любви. Прощай, сказочный принц, здравствуй, друг мой!