Антиутопия, как я уже когда-то, возможно, писала, является моим любимым литературным жанром. Когда-то, еще до появления у меня этого дневника, я писала заметочку "Антиутопия в нашей жизни". В жизни...
Но представляла ли я, что во мне самой постоянно идет та самая борьба личности и системы, о которой говорили Замятин и Оруэлл?!
Стоит задуматься, почему я не могу позволить себе поболеть? Почему, несмотря на невероятную тяжесть в голове, все равно несусь на репетицию, где, в сущности, справились бы и без меня... Почему прихожу на работу раньше всех и переживаю, что ухожу не последней? Почему всегда нервничаю, если кто-то, как мне кажется, делает больше? Почему, стоит выдаться свободнгой минутке, бегу мыть посуду, а не занимаюсь своими делами?

Внутри меня живет Учитель. Строгий учитель, ставящий во главу угла слово "Надо". Он не признает слов "не могу" и, тем паче, "не хочу". Надо. И все тут. Такой будет нашкодившему третьему классу ставить в пример их одноклассника, который пришел в школу, хотя у него было 39,5. Неважно, что он пришел всех заражать. Он герой, потому что, не взирая на свое "не могу", поступил, как "надо".
И вот два убеждени, которые диктует этот Учитель:

1) Всё свое время, здоровье и все мои силы я должна отдавать наружу.
2) Нужно игнорировать свои потребности, свои эмоции.

И главный вывод из этих двух положений: Я - машина для готовки, домашних дел и работы
Когда мой психотерапевт записывал эту фразу, ему ощутимо поплохело. Даже на такого человека, как он, это подействовало. Ему пришлось говорить себе: "Нет, я не такой, не такой!"
А я в этом живу... Испытываю муки совести, когда не могу утром приготовить завтрак, пропускаю репетиции или работу (даже если у меня температура), когда мне приходится просить помощи. Даже когда я просто встаюв выходной в 11 утра, а не в 9. И мне было все равно, когда я сама примерила на себя эту формулу. Только усталость какая-то в душе. Ни тени сомнения. "Да, я должна быть такой, это нормально", - сказало что-то внутри меня.
Потрясающе! Ведь при этом я не раз утверждала, что человек, прежде всего, является животным. И как бы он не старался, он своих эмоций и инстинктов он не денется. Как и от потребностей. В еде, в питье, в отдыхе, в защищенности. Только при этом я умудряюсь пытаться отказывать в них самой себе. Ведь, с точки зрения внутреннего Учителя, я не человек, я машина. Я не личность, я вспомогательный элемент структуры реальности, шестеренка, без которой, в сущности, ничего не сломается, но которая обязана выполнять свою функцию, чтобы не отправиться на переплавку.
Внутренний учитель рисует меня частицей той самой механистической псевдо-утопии, которую мы в начале например, "Мы" Замятина. Но человеческое, или, по мнению Учителя, животное, начинает борьбу за свободу. И вот они - истерики на тему того, что мне все надоело, что я больше так не могу. Любой бунт подавляется жестокими методами чувства вины. Разве классические антиутопии заканчиваются хорошо? Вспомните героя Замятина... Ему удалили фантазию... Но, конечно, куда более жестокой была судьба Уинстона Смита, героя Оруэлла. Про пытки, которым его подвергали, читать страшно и противно. Он подчинился.
Подяиняюсь и я. Раз за разом плачу, пытаюсь что-то изменить, жалуюсь. Но продолжаю, едва таская ноги, делать то, что приказывает внутренний Учитель.
А ведь есть и еще один классический герой антиутопии. Отвратительное существо, которое сдает своих родственников, близких, отправляет их на муки. Это не человек, это именно существо, слепо подчиняющееся системе. Если память мне не изменяет, Парсонс у Оруэлла как раз из таких. И кончил он все там же - в Министерстве Любви...
Тип, вызывающий искреннее отвращение. Как же противно осознавать, что я и сама превращаюсь в такого иной раз. Как же! Ведь я слушаю это вечное "надо"! Почему другие - нет?! У внутреннего Учителя появляется повод орать на меня, когда кто-то делает, предположительно, больше. Но когда я вижу кого-то, у кого нет подобного "Старшего Брата" внутри, того, кто может сказать: "Я устал и болею. Я буду отдыхать. Прямо сейчас", во мне просыпается зависть, бешенство и желание заставить его сделать хоть что-то. Ибо надо. Здравствуй, проекция.
Не люблю слово "надо". Мне достаточно внутреннего заряда долженствования. Не надо добавлять мне сверх него. Не все из вас знают, что это такое - иметь такого внутреннего Цербера. И если ты можешь во время болезни сказать, что никуда не пойдешь, и реально сделать это, не говори мне "надо". По-доброму прошу. Мне и так трудно мириться с собственными противоречиями.
Никогда раньше не думала, что антиутопия настолько мне близка. Теперь знаю.