Свобода — это художник в человеке (с) Гилберт Честертон
Аникеевка... Традиционный слет любителей авторской песни. Хористы МИФИ, и всего два знакомых человека на всю округу: Сережа и Тоня. Новые знакомые, имена и лица которых выветрятся у меня из памяти. Одно формальное знакомство, которому я очень рада и о котором тихо мечтала с декабря месяца...
А вообще - просто возможность послушать хорошие песни под гитару. Что-то такое душевное, от чего слезы наворачиваются на глаза. Понаблюдать еще некоторое время за этими любимыми и такими все- таки далекими от меня людьми, не знающими даже о моем существовании, не то что о моей нежной к ним любви.
Немного страха перед подвыпившими мужчинами, но это как всегда. Прогулка в ночной тишине... И огонь костра, подавший мне небольшую идею, которую я обязательно внесу в тот рассказик, что зреет в голове. Огонь костра, уже при взгляде на который после нескольких очень лирических песен мысли уносились куда-то вдаль, стискивая сердце железными клещами...
И еще нечто, чему я не буду давать описание... Нечто, о чем предстоит еще долго думать. И потихоньку мириться с мыслью, что не все так просто и однозначно в этой жизни, что слово "люблю" можно толковать множеством способов, и вопрос состоит только в том, которое из этих толкований я готова принять и использовать в жизни.
В связи с этим хочется сказать, что сегодня, едва вернувшись из Аникеевки после почти бессонной ночи, и даже не завезя вещи домой, я отправилась вместе с Сережей и народом из нижегородского хора на оперу "Аида". В процессе меня посещали самые разнообразные мысли по поводу любви. У них она такая: любовь с надрывом, обреченная на погибель, потому что люди не готовы принять свое счастье, но готовы страдать и мучиться ради друг друга. По сути, по сюжету каждый из них разрывается между любовью и патриотизмом. Или между любовью и ревностью.
И нет у них никакого выхода. Но ведь и мы, вдохновленные этой красивой сказкой, считаем именно это единственной приемлемой формой любви, особенно романтичные девушки, вроде меня. Конечно, в рассказе я опишу ее именно такую, эту любовь. Но ведь это не единственная форма, пусть и притягательна она этими пафосными страданиями. И ловишь себя на том, что думаешь о том, кто далек и недоступен, хотя есть рядом тот, с кем тебе и так хорошо. Просто хорошо, без надрыва, без трагедии. Но нет, ты льешь слезы, потому что думаешь о запретном для тебя плоде. Зачем, черт побери? Ведь это не любовь, это мазохизм чистой воды. Глупо чувствовать себя виноватой перед человеком, который отверг то, что ты могла ему дать. Свое сердце, свое тепло, свое внимание, свое робкое желание прижаться к нему и прогнать так свое одиночество. Все это принадлежит теперь не ему, а кому принадлежит мое сердце, я не знаю и сама.
А вообще - просто возможность послушать хорошие песни под гитару. Что-то такое душевное, от чего слезы наворачиваются на глаза. Понаблюдать еще некоторое время за этими любимыми и такими все- таки далекими от меня людьми, не знающими даже о моем существовании, не то что о моей нежной к ним любви.
Немного страха перед подвыпившими мужчинами, но это как всегда. Прогулка в ночной тишине... И огонь костра, подавший мне небольшую идею, которую я обязательно внесу в тот рассказик, что зреет в голове. Огонь костра, уже при взгляде на который после нескольких очень лирических песен мысли уносились куда-то вдаль, стискивая сердце железными клещами...
И еще нечто, чему я не буду давать описание... Нечто, о чем предстоит еще долго думать. И потихоньку мириться с мыслью, что не все так просто и однозначно в этой жизни, что слово "люблю" можно толковать множеством способов, и вопрос состоит только в том, которое из этих толкований я готова принять и использовать в жизни.
В связи с этим хочется сказать, что сегодня, едва вернувшись из Аникеевки после почти бессонной ночи, и даже не завезя вещи домой, я отправилась вместе с Сережей и народом из нижегородского хора на оперу "Аида". В процессе меня посещали самые разнообразные мысли по поводу любви. У них она такая: любовь с надрывом, обреченная на погибель, потому что люди не готовы принять свое счастье, но готовы страдать и мучиться ради друг друга. По сути, по сюжету каждый из них разрывается между любовью и патриотизмом. Или между любовью и ревностью.
И нет у них никакого выхода. Но ведь и мы, вдохновленные этой красивой сказкой, считаем именно это единственной приемлемой формой любви, особенно романтичные девушки, вроде меня. Конечно, в рассказе я опишу ее именно такую, эту любовь. Но ведь это не единственная форма, пусть и притягательна она этими пафосными страданиями. И ловишь себя на том, что думаешь о том, кто далек и недоступен, хотя есть рядом тот, с кем тебе и так хорошо. Просто хорошо, без надрыва, без трагедии. Но нет, ты льешь слезы, потому что думаешь о запретном для тебя плоде. Зачем, черт побери? Ведь это не любовь, это мазохизм чистой воды. Глупо чувствовать себя виноватой перед человеком, который отверг то, что ты могла ему дать. Свое сердце, свое тепло, свое внимание, свое робкое желание прижаться к нему и прогнать так свое одиночество. Все это принадлежит теперь не ему, а кому принадлежит мое сердце, я не знаю и сама.